Неточные совпадения
И бесы, собравшись, радуются, а праведные
стоят в отдалении и, взирая на вас,
льют слезы.
И Левину вспомнилась недавняя сцена с Долли и ее детьми. Дети, оставшись одни, стали жарить малину на свечах и
лить молоко фонтаном в рот. Мать, застав их на деле, при Левине стала внушать им, какого труда
стоит большим то, что они разрушают, и то, что труд этот делается для них, что если они будут бить чашки, то им не из чего будет пить чай, а если будут разливать молоко, то им нечего будет есть, и они умрут с голоду.
Стоя среди комнаты, он курил, смотрел под ноги себе, в розоватое пятно света, и вдруг вспомнил восточную притчу о человеке, который, сидя под солнцем на скрещении двух дорог, горько плакал, а когда прохожий спросил: о чем он
льет слезы? — ответил: «От меня скрылась моя тень, а только она знала, куда мне идти».
—
Льет да поливает! — ропщет она, — который уж день эта канитель идет, а все конца-краю тучам не видать. Намолотили с три пропасти, а вороха невеяные
стоят. [В то время ни молотилок, ни веялок не было; веяли с лопаты на открытом гумне, при благоприятном ветре.] Кабы Федот — он что-нибудь да придумал бы.
Или вот опять ветер гудёт;
стоишь в лесу, наверху гул и треск, дождик
льет, буря вершины ломит, а внизу тихо, ни один сучок не шелохнется, ни одна капля дождя на тебя не падет… ну, и почудишься тут божьему строению!
Точно так же осторожно обходится с убоиной; ест кашу не всякий день и
льет в нее не коровье масло, а постное; хлеб подает на стол черствый и солит похлебку не во время варки ее (соляных частиц много улетучивается), а тогда, когда она уже
стоит на столе.
— А как же? — продолжал Кирша. — Разве мы не изменники? Наши братья, такие же русские, как мы,
льют кровь свою, а мы здесь
стоим поджавши руки… По мне, уж честнее быть заодно с ляхами! А то что мы? ни то ни се — хуже баб! Те хоть бога молят за своих, а мы что? Эх, товарищи, видит бог, мы этого сраму век не переживем!
Аким действительно корчился от стужи, но только не на печи Кондратия, а в собственной сермяге, насквозь пропитанной дождем; вода
лила с него, как из желоба. Он дрожал всем телом и едва
стоял на ногах.
— Ну-ткась, сват, возьми-ка зачерпни поди водицы… Вон в углу
стоит; давай сюда: мы его умоем, когда так! — проговорил рыбак, ставя перед собою Гришку и наклоняя ему вперед голову. —
Лей! — заключил он, протягивая ладонь.
Дым от сигар
стоял удушливый; всем было жарко и томно, все охрипли, у всех глаза посоловели, пот
лил градом с каждого лица.
Мне оставалось только согласиться; мы вышли на двор, дождь
лил по-прежнему, ветер выл, как сумасшедший; старый Рыжко, понурив голову,
стоял непривязанный у ворот и тяжело дышал. Седла не было, но дело было настолько спешное, что о нем и думать было некогда. Мухоедов помог мне взобраться на лошадь и по пути шепнул...
Иван Иваныч протяжно вздохнул и закурил трубочку, чтобы начать рассказывать, но как раз в это время пошел дождь. И минут через пять
лил уже сильный дождь, обложной, и трудно было предвидеть, когда он кончится. Иван Иваныч и Буркин остановились в раздумье; собаки, уже мокрые,
стояли, поджав хвосты, и смотрели на них с умилением.
Но тишина была мертвая. Гроб
стоял неподвижно. Свечи
лили целый потоп света. Страшна освещенная церковь ночью, с мертвым телом и без души людей!
Была раз гроза сильная, и дождь час целый как из ведра
лил. И помутились все речки, где брод был, там на три аршина вода пошла, камни ворочает. Повсюду ручьи текут, гул
стоит по горам. Вот как прошла гроза, везде по деревне ручьи бегут. Жилин выпросил у хозяина ножик, вырезал валик, дощечки, колесо оперил, а к колесу на двух концах кукол приделал.
Туман, слякоть. Из угрюмого, враждебного неба
льет дождь, или мокрый снег падает. Ветер воет в темноте. Летом, бывает, светит и солнце, — тогда жаркая духота
стоит над землею, пахнет известкою, пылью, особенно летнею вонью города… Вот мир, в котором живут герои Достоевского. Описывает он этот мир удивительно.
На наших водах вдруг стряслась такая денежная паника, что за русские сторублевки менялы не давали ничего,хотя наш курс
стоял тогда очень высоко: в Берлине давали на рубль три талера, а в Париже все время, пока я там жил, 350–360 франков за сто
лей.
Андреев обнимался с городовым,
лил водку в дуло его винтовки (после декабрьского восстания 1905 года Москва была еще на военном положении, и городовые
стояли на постах с винтовками).
Дождь
льет как из ведра… И ни одного извозчика, к моему несчастью. У театрального подъезда
стоит карета… Счастливцы те, кто поедут в ней. Я с завистью смотрю на закрытый экипаж. Внезапно сторож распахивает дверь, и кто-то, маленький и изящный, закутанный в меховое манто, с голубым капором на миниатюрной головке, выходит на подъезд.
— В самом деле, Вася Рудольф, что тебе
стоит, а это будет красиво и благородно, — вступается
Лили Тоберг.
Лили, как мы уже сказали, занимала комнату в нижнем этаже, и Николаю Герасимовичу не
стоило большого труда влезть в окно по широкому выступу фундамента.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот
лил с него градом; но он не уходил домой, и вместе с уменьшившеюся, но еще довольно большою толпой
стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего-то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу — к обеду государя, и камер-лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
Он остановился и обернулся, и показалось нам, будто он вдруг сделался какой-то другой: вырос как-то и рассветился. Вероятно, это происходило оттого, что он теперь
стоял на холме и его освещало солнце. Но однако и голос у него тоже изменился. Он как-то будто
лил слова по воздуху...
Стояла та же тишина, что и днем; за окном, слабо защищенным тонкой белой занавеской, смутно белела ночь, — по-видимому, была луна за облаками и
лила свой призрачный, рассеянный свет.
Павлоградские два эскадрона
стояли биваками, среди выбитого до тла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь
лил ливнем, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под сгороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем зашел к Ростову.
В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь,
стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая боченок,
лил в подставляемые поочередно крышки манерок.